Заключение.

Говорят, что  русская литература самая моральная; литература в мире. Это — плохая ре­комендация литературной морали.   Говорят также, что русская литература вся переполне­на любовью к ближнему.  Поэтому традиция заставляет меня в этой статье о книематографе и литературе поднять вопрос и о кинематографе и нравственности. Портит ли кине­матограф нравы? Говорят, что литература нра­вы улучшает. Литературная нравственность, конечно, это не нравственность литераторов, в противном случая я. сослался бы на дикую биографию Крылова. Кстати, она никому не­известна.

Но вряд ли в самой литературе есть нрав­ственность. «Вчера был большой пожар», пи­шет в дневнике старик Лев Толстой, «сгорел портной со своей семьеи. Жалко, что не пошел посмотреть».

В литературе пожар, голод, скорбь — все материал.

Не решая этого спорного вопроса, скажу одно. Во всяком случае, авантюрный роман обычно изображает действия элементарно доб­родетельные.

Если бы задачей искусства являлось бы вызывать волю к благородному действию, то и тогда авантюрная; фильма была бы выше «исповеди Николая Ставрогина». Но я лично считаю возможным сказать, что произведения искусства никогда не бывают моральными или не моральными. Вспомним, какие жестокости мы встречаем в сказках и тем не менее дети всего мира их рассказывают.

Скатывание с обрыва в бочке, утыканной гвоздями, в сказке не ужасно. Это не жестоко, а сказочно. Кровь в искусстве не крова­ва. К сожалению, и благородство в искусстве совершенно не действительно.   Французские террористы были люди сентиментальные.

Искусство все использует, как материал. Вспомним, что в весенней плясовой песне го­ворится о смерти и о ревнивом драчливом му­же.  (Е.  Аничков,  «Весенняя  обрядовая песнь»). Это трагично, но трагичность эта пе­сенная. Искусство не надпись, а узор.   Не даром Лев Толстой говорил, что на романы нужно быть таким же любителем, как и на го­лубей-турманов.

Так как искусство течет, как река, и дела­ется, как погода, ни у кого не спрашивая сове­тов, то нам остается только отмечать факты.

Действие же кино на литературу может быть двойное.

Во-первых, особенно сгоряча, начинается подражание в литературе приемам кино. Мо­жет быть серьезной окажется другое явление. Литература уйдет в область чисто языковую и откажется от сюжета.

Так было при появлении фотографии — фотография отбила вкус к натурализму.

Шкловский, Виктор Борисович . Литература и кинематограф / Виктор Борисович Шкловский . - Берлин : Рус. универс. изд-во, 1923. - 59, [5] с. (Всеобщая б-ка; N 51)